Выход из самоизоляции

Разговор в больничном коридоре между сестрой-хозяйкой и уборщицей:
– Карантин закончился! Всё! Закончился! Всем сказали! Нет больше никакой самоизоляции.
– Ну… да…
Я не вижу лиц. Слышу, что один голос провозглашает, зовет, настойчив, а другой сомневается, и еще какие-то интонации, который я не могу уловить издалека. Манифест и сомнения…
Я стала замечать, что отмена карантина двусмысленна и неоднозначна для людей. Кто-то, как и я, торопится начать активную жизнь — испытывает облегчение или, как сказала парикмахер в салоне, «Какие настроения? Ну, кроме появившегося чувства свободы?»

На фоне ее слов я смогла уловить, что физически переживаю освобождение. Так мне открывается дорога к возбуждению и желанию что-то поделать. Хотя, тут же, в парикмахерской, я сижу в маске и перчатках – такие правила: что можно, а чего нельзя. И я отдаю себе отчет в том, что пандемия не закончилась.

Я наблюдаю и слышу, что вероятность не заболеть очень мала. И так мне становится легче от этого, как-то примиряет с этой действительностью. Среди самых близких мне людей происходят события, которые для одних проходят легче, для других — создают потери. И это осознание, что живу я в процессе явления, на которое можно повлиять, но также есть и то, что выходит из-под моего контроля. Мне остается выбирать — следовать или создавать.

Если выходить из карантина трудно, то на что опереться? Такая растерянность возникает… Осмысляю происходящее опираясь на ценности, мировоззрение, которое формировалось долгие годы обучением и работой — поиск возможностей: творческое приспособление важнее адаптации.

Изменчивость, которую мне вручает жизнь, с разной степенью сложности ее воспринимать, обладает свойством не только пугать, разрушить, вторгаться, нападать. Радости бывают большим стрессом, как я узнала за время жизни и работы психотерапевтом. Изменения, которых мы ждали и хотели, пугают, рождают сомнения, мучительно переживаются, как не мое, а что-то чуждое, разрушительное. С этим, правда, бывает сложно встретиться, осознать. С очерчено опасным, названным как плохое, проще разобраться и создать на это такой ответ, который не подразумевает двусмысленности, даже если двусмысленность заложена в самой ситуации. Однозначность дает упрощенный ответ и утешает, уменьшает страх и противоречия.
Что выбрать в ответе на ситуацию — однозначность или многоплановость?..

Почему вирус меня еще не нашел, если так просто заразиться? Я задалась таким вопросом, и пока не могу найти на него ответ. Придется искать не один ответ, не одну формулу, а много больше. Ведь за время карантина и сейчас — попав в больницу во второй раз, пройдя анализ на ковид, снова узнав, что этот вирус обошел меня стороной, — что я могу сказать? Не так-то однозначно выглядит то, что спастись от вируса можно только строго соблюдая карантин.
В последовательности, которую я наблюдаю, это никак не складывается в логическую закономерность. И даже не стремится к ней. И также не говорит, что я не заболею. Последовательность открывает мне взгляд на целостность событий, и это помогает переформулировать вопрос: если я беру себе изменчивость, как друга, а не как врага, что я могу сделать в ответ на приходящие изменения?

Я могу следовать, и могу создавать. Другой вопрос, что создавать? Творческое приспособление или адаптацию?

Какие возможности заложены в этой новизне? Если собирать их по крупицам каждый день, найдется ли что-то жизнеспособное…

И как не потерять в этой суете то, что является не только безопасностью, то, что можно назвать потребностью в развитии и росте?

Много вопросов, на которые нужно время поискать ответы. Беру паузу.

Страх, как чувство, является ответом на внешнюю ситуацию среды. Не только моя память диктует мне опасности, как личной истории (травмы), так и памяти исторической (нашей — репрессивной). Сегодняшний мобилизованный страх я стала испытывать, как только ввели спец пропуска, рейды полиции, в ответ на вирус, способный убить тысячи людей. Мне тоже нужна была защита. И казалось, что защитить себя и своих близких я могу, только создав максимальную дистанцию от всего. Это было похоже на жизнь в подполье, на жизнь по какому-то вынужденному графику. Через неделю я поняла, что так жить я не смогу, это конфликтует с моими основными понятиями о жизни, свободе и ценностями, на которые я опираюсь и в терапии, и как человек.

Мой выбор опирается на множественность и изменчивость. Особенно — на тот минимум свободы, который еще у меня остался. На здравый смысл. На способность выносить суждения, не только опираясь на страх, но и на то, что у меня есть способность наблюдать и возможность влиять на ситуацию.

Тут легко спутать контроль и возможность влиять. Контроль — это тоже способность влиять, только это не подразумевает изменений.

Мне кажется, что сложности выхода из карантина связаны с тем, что контроль и стабильность, создавшие безопасность на фоне карантина — это сила, которая выглядит как та, что способна сохранить мою жизнь и жизни моих близких. И это, по мне, был вполне адекватный ответ на тот момент.

А сейчас?
Вижу людей – тех, кто хочет выдохнуть, передохнуть от взятой вынужденной мобилизации во время карантина. Лето зажгло желание жить, рано просыпаться и бежать куда-то, чтобы почувствовать динамику движения. Контакт — это движение. Вернуть себе ощущение тела, рассекающего воздух, ног, нащупавших землю, запахов цветов, листвы, обилия цвета.

Присутствие людей вокруг как-то слегка пьянит. Я помню, как вышла из тренерской и обнаружила своего клиента, стоявшего в коридоре. Он стоял в полный рост! (так пронеслось в моей голове). Ощущать человека не то же самое, что видеть его в окошке ноутбука. Мне стало проще понять, как тело и жизнь напрямую связаны через продолженность импульса, резонанса, возникающего друг от друга и нуждающегося найти в Другом ответ о собственном существовании. Это так прекрасно, что ко мне снова вернулось это ощущение!

Вижу и слышу людей, тех, кто ищет безопасности. Ко мне приходит скорое понимание, что выходить из карантина трудно. Самоизоляция далась большой ценой. Трудно поверить в то, что жизнь изменилась и нужно как-то начинать жить, а как — не совсем понятно. Люди потеряли и близких, и работу, и деньги и много другого — привычного. В голове крутится образ — мир, как младенец, который заново учится ходить. Я желаю нам стать друг для друга добрыми родителями… Помогать жить заново. Другие — больше, чем я одна. Люди и доверие к ним помогают мне выходить из изоляции, как социальной, так и внутренней. Одна из женщин рассказала историю, как попав в больницу, испытала отчаяние и много плакала, а в это время ей стала писать подруга, как почувствовала, говорит. И стала писать настойчиво, пока та не ответила. И женщина, моя соседка по палате, ответила. И закрутилось, подруга оказалась способной помочь в этой ситуации. Вот эта настойчивость позвать другого трогает мое сердце.

Услышать зов и поверить ему.
В нынешней жизненной ситуации зазвучали сложные, экзистенциальные вопросы — как мне/нам теперь жить?

В моей палате лежит много женщин в различных жизненных ситуациях. Никто в палате не носит маску. Каждая ищет возможность обратиться к другой. Мы смеемся вместе, ищем поводы для разговора, потом замолкаем, уходим в себя. Берем паузу. Потом снова. Такой ритм возвращает меня в жизнь, такой пульс — вместе, порознь, снова вместе. Надеюсь, что мы снова изобретем этот пульс вместе.

Автор статьи: Мария Малинина